Мемуары [Лабиринт] - Вальтер Шелленберг

В тот же день я связался с германским полицейским атташе в Мадриде; официально он был аккредитован как сотрудник германского посольства. Наряду с поддержанием связей с испанской полицией он, разумеется, выполнял и тайные поручения. В то время Мадрид был одним из важнейших полей деятельности немецкой разведки. Так, военный сектор, кроме оперативной разведывательной работы и контрразведки, включал около сотни служащих, которые размещались в здании германского посольства и вели широкую деятельность по радиоперехватам и дешифровке, образуя одно из самых крупных подразделений нашей службы за границей. К этому разведывательному центру примыкала также метеорологическая станция с базами в Португалии, на Канарских островах, а также в Северной и Южной Африке; она имела решающее значение для использования наших военно-воздушных и военно-морских сил, действовавших в Бискайском заливе и в западной части Средиземного моря.

***

Вечером я был в гостях у немецкого посла. Мы немного поговорили об истинной цели моего приезда. Фон Шторер предложил устроить мне приглашение в те круги испанского общества, где я мог бы иметь возможность составить собственное мнение обо всех слухах вокруг герцога Виндзорского. Посол явно почувствовал облегчение, когда я сообщил ему, что считаю в данной обстановке неприемлемым применение насилия по отношению к герцогу, и в то же время всегда готов силой воспрепятствовать любым проискам английской разведки — но не более того. Я заметил, как после этого мой хозяин проникся доверием и в конце концов пожаловался на собственные заботы, В особенности он говорил о трудностях с Риббентропом и с иностранным отделом НСДАП. Наконец, он попросил меня поддержать его при разговоре с Риббентропом, прежде всего, в его усилиях против настояний Берлина, требующего от Испании вступить в войну. В Берлине, сказал посол, смотрят на вещи исключительно сквозь призму собственных интересов и слишком мало учитывают реальное политическое положение Испании. Важнейшим и серьезнейшим аргументом Франко против выдвигаемой Берлином идеи «создания европейского блока» являются экономические трудности, переживаемые Испанией после гражданской войны. Если бы Германия смогла обеспечить соответствующие источники помощи, удовлетворив тем самым нужды Испании, очень важное, но не последнее возражение Франко, оправдывающее его колеблющуюся позицию, по мнению посла, было бы устранено. Несмотря на все успехи германского оружия, сказал он, в Испании все еще сомневаются в том, можно ли вообще на самом деле победить Англию. Мне было ясно, что фон Шторер хотел использовать меня в качестве рупора своих мыслей, чтобы предостеречь Берлин от чересчур оптимистических ожиданий относительно вступления в войну Испании на стороне Германии.

Фон Шторер находился в действительно неприятном положении — во-первых, по отношению к испанцам, поскольку он, следуя указаниям из Берлина, должен был обращаться с ними с «высокомерной холодностью», учитывая нехватку у них «боевого духа», а во-вторых, по отношению к Гитлеру, который его с этого момента терпеть не мог и называл не иначе, как «этот болван посол».

Из Лиссабона пока не поступало для меня никаких сообщений. Казалось, будто герцог Виндзорский не очень-то спешит отправиться на охоту. Я сам уже подумывал о том, что вся затея провалилась. Однако, прежде чем принять соответствующее решение, я должен был убедиться в этом лично на месте. После того, как мои испанские друзья обеспечили мне прикрытие на случай возможных затруднений при переходе границы, я выехал в Португалию.

В Лиссабоне я остановился в квартире эмигрантской семьи евреев, покинувших Голландию. Поскольку их часто посещали иностранцы, мое пребывание в доме не бросилось в глаза остальным жильцам. Прежде чем вечером отправиться в немецкое посольство, я разыскал своего японского друга, который оказал мне немалую помощь во время моей первой разведывательной операции в Дакаре. Он сразу же пообещал мне раздобыть точный план дома герцога в Эсториле с указанием количества входов и выходов, с различными подробностями относительно прислуги, о том, какие этажи заняты под жилье и как обстоит дело с охраной. На протяжении нашего разговора с лица японца не сходила вежливая улыбка и по его внешнему виду невозможно было сказать, что он на самом деле думает об этом предприятии.

Вечером я еще немного побродил по городу, потом медленно стал подниматься по идущей в гору улице к немецкому посольству. С высоты мне открылся великолепный вид на Лиссабон, вплоть до портового квартала и устья Тежу. С немецким посланником Фрайхерром фон Хойнинген-Хейне я сразу же без обиняков начал говорить о своем задании. Он тоже слышал о тех или иных недовольных высказываниях и заявлениях герцога, однако считал их всего-навсего сенсационной болтовней. Свою точку зрения он дополнил пожеланием, чтобы отношения между Португалией и Германией не осложнились в результате каких-либо насильственных действий. Тем не менее, в соответствии с полученными указаниями, он готов был использовать технические возможности миссии для передачи моих сообщений в Берлин. Затем мы затронули общие проблемы внутриполитического положения в Португалии. Фон Хейне рассказал, как сильно опасаются португальцы возможности того, что когда-нибудь Англия и Америка используют Португалию в качестве предмостного укрепления для крупного наступления в Средиземноморье и Северной Африке. Между англичанами и нами тогда шло настоящее соревнование за влияние на португальскую разведку, которая осуществляла свою деятельность во всех направлениях, используя широкую сеть разведчиков. Изучение соотношения сил между нашей и английской разведками показывало, что последняя, несомненно, была лучше обеспечена и была сильнее. Тем не менее было удивительно, как много позиций завоевали мы за последние годы в Португалии.

Фон Хейне в разговоре коснулся операции в Венло. Мне интересно было услышать, что в Англии и Франции тогда действительно верили в существование в среде высокопоставленных офицеров вермахта оппозиции, поставившей якобы своей целью свержение Гитлера. Из того же надежного источника посланнику стало известно, что Франция позволила себя провести, сделав слишком поспешное заключение о внутреннем положении Германии. Впоследствии Франция заплатила горькую цену за свою ошибку, легкомысленно поверив в то, что третий рейх уже подорван тем, что его возглавляет ненадежное командование и настолько ослаблен, что его не стоит принимать в расчет, как серьезного противника.

На следующий день я вновь встретился со своим японским сотрудником. Он уже проделал большую работу. Я получил обещанный чертеж и сведения о распорядке дня в доме герцога, а также об охране, состоявшей из португальцев и англичан. Мне сразу же стало ясно, что начинать нужно с португальской охраны. Здесь мне могли помочь только мои друзья среди местных жителей и деньги.

Уже через два дня удалось заменить португальских полицейских некоторыми надежными людьми и установить плотную информационную сеть вокруг квартиры герцога. Удалось также переманить на свою сторону часть прислуги. Вскоре в доме герцога не происходило события и не произносилось слова, о котором мне вечером не становилось известно после просмотра сообщений моих агентов. В качестве дополнительного контроля я обзавелся еще одним источником, который находился в высшем португальском обществе. Из него я тоже черпал информацию о высказываниях герцога. В результате у меня сложилась такая общая картина…

Герцог, казалось, на самом деле отказался от запланированной охоты. Вместо этого он постоянно выражал свое недовольство наблюдением, которому он подвергался, и поговаривал, что пребыванию в Европе он предпочел бы назначение на пост губернатора Багамских островов. Однако не было и речи о намерении с его стороны отправиться в другую страну без согласия английского Правительства. Наоборот, в один голос получаемые мной сообщения свидетельствовали о слабом состоянии здоровья герцога. В этом я видел теперь возможность разжечь его возмущение контролем со стороны Сикрет Сервис. Я должен был что-то, в конце концов, предпринять, чтобы сохранить свою репутацию в Берлине.

Мне помог один высокопоставленный португальский полицейский чиновник, сообщивший герцогу, что есть сведения, делающие необходимым усиленное наблюдение за его персоной со стороны португальской полиции. Чтобы придать этому слуху весомость, по моему распоряжению в ту же ночь в окна герцогского дома были брошены камни, что вызвало большое беспокойство, и был проведен поспешный обыск. Кроме того, при помощи слухов среди прислуги герцога было распространено мнение, что во всем этом виновата английская разведка, постоянно пытающаяся вмешаться в личную жизнь герцога. Через несколько дней в дом герцога был доставлен букет цветов, в котором был спрятан конверт. В письме говорилось: «Остерегайтесь махинаций Сикрет Сервис — португальский друг, желающий Вам добра».